Ниже неновые мысли о том, почему нынешний российский анархизм имеет весьма скудные перспективы.
ПРАКТИКА: Десять лет назад рос лес около Химок, но никому он тогда не был нужен. Власти решили его срубить – начались многочисленные и разноформатные акции протеста против этого. Школьное образование пребывало в стагнации на низком уровне, но дальше словесной критики дело не шло. Решили власти провести коммерциализацию и подготовили соответствующую реформу – в некоторых городах анархисты тут же провели митинги против этого. Была ветвь судебной власти тесно взаимосвязана с ветвью исполнительной власти, но «чёрно-красные», опять же, не особо против этого протестовали. А как сфабриковали дело Андрея Кутузова, по которому потом суд вынес обвинительный приговор – так сразу акции. Ну а сейчас наблюдается аналогичная ситуация с делом Артёма Быстрова. Показывали во всех кинотеатрах фильм «Тарас Бульба», содержащий в себе речь о национальной исключительности русских; заставляли в школах и вузах зубрить даты побед России над другими государствами; крутили по радио патриотические песни – нехорошо, но критиковали и расходились. Не в последнюю очередь именно из-за этого развелось много ультраправых, а когда они нападают на анархистов, так тут же появляется нужда в отместку прыгать на боновские гиги.
Всё это, по идее, известные факты. Однако вот на что надо обратить внимание. Во-первых, анархисты, оказывается, борются не с государством, не с капиталом и не с пресловутой системой. Борются они либо с отдельно взятыми вредоносными проектами, которые система планирует реализовать (случай с Химкинским лесом и реформой образования), либо же со следствиями, порождёнными системой (засилье фашистов и произвол силовых структур). Сама же система остаётся целой и невредимой. Ей не будет нанесено никакого ущерба, если посадить пару ментов, «эшников» и их друзей-судей, а на их должности взять кого-нибудь другого. Уличных наци-гопников властям и подавно не жалко. Что уж и говорить, если анархисты помогут государству и не дадут ему совершить какую-нибудь ошибку вроде реформы образования. Это уже другой вопрос, что коммерциализация бюджетной сферы вызвана не непосредственно тупостью и злонамеренностью чиновников, а текущей экономической ситуацией, в силу чего десяток малочисленных митингов пройдёт совершенно безрезультатно. Кстати, обратите внимание на то, что в данном случае акции принципиально не могли привести к отмене того, против чего они были направлены.
Пойдём дальше. Во-вторых, система почему-то оказывается на шаг впереди. Только когда уже были разработаны и опубликованы проекты строительства на месте леса платной трассы, анархисты смогли протестовать против них. Аналогичным образом, невозможно проводить мероприятия, способствующие освобождению социально активных людей, если таких людей до этого уже не арестовали. Ввиду дичайшего количественного превосходства государственных структур, для анархистов просто-напросто недопустимо давать противнику также фору во времени. А значит, ни в коем случае нельзя зацикливаться исключительно на акциях, провести которые можно лишь после того, как власти где-то намудачили. Стоит самим вести наступление на систему, а не ждать, пока она в очередной раз ударит по обществу или по отдельным лицам. К сожалению, о действиях опережающего характера со стороны а-движа я пока ничего не знаю.
В-третьих, вернусь к теме митингов на пятнадцать человек в глухом сквере. Ежу понятно, что если спровоцировавший их проект обошёлся государству в миллионы рублей, то толку от них не будет. Проведение таких акций обусловливается «тусовочностью». Если у кого-то данное слово вызывает неотступные ассоциации с говнарями и панк-роком, то учтите, что я имел в виду отнюдь не это. Как синоним можно употребить фразу «активизм ради активизма». В принципе, про такое явление уже писали очень много, и останавливаться на нём подробно я не буду. Только замечу, что драки с «анти-антифа» в определённом круге мест – это пример доведения «тусовочности» до абсурда. Подобный абсурд становится возможным, если отождествлять внешние угрозы для анархистского движения с проблемами всего общества. В свою очередь, отказ от данного отождествления подводит к тому, что не всякое социально-ориентированное действие есть шаг на пути изменения мира к лучшему. Такие действия как, скажем, борьба с «анти-антифа» лишь расчищают плацдарм для по-настоящему нужных действий. Если плацдарм относительно чист, то бессмысленно надраивать его до абсолютного блеска. Не менее бессмысленно просто расчищать плацдарм, не производя сразу же после этого атак или манёвров, а надеясь, что отныне он навсегда останется свободным. Именно исходя из этих простых советов надо решать проблемы, являющиеся проблемами исключительно для анархо-активистов.
Три причины, перечисленные мной, следуют в порядке убывания их значимости. Так или иначе, но в силу обуславливаемых ими факторов коэффициент полезного действия российских анархистов колеблется где-то в районе нулевой отметки. И я утверждаю, что если никаких принципиальных перемен в ближайшем будущем не произойдёт, то он там так и останется. На это можно возразить, что даже если акция не достигает заявленного результата и не наносит системе урон, то она может принести за собой эффект «агитации действием». Например, увидит кто-нибудь, как на окраине города крутая компания людей в балаклавах жжёт фаера и кричит радикальные лозунги, и тоже станет анархистом. Мнение небезосновательное и отчасти верное. Но вот в чём загвоздка: для убеждённых поклонников «ЕдРа»/ЛДПР/царя-батюшки/Сталина/etc увиденное будет всего лишь актом хулиганства. То же самое можно отнести к тем, кто возвращается домой с работы, вполне устав для того, чтобы воспринимать новое. Если человек всего лишь недоволен государством, то одно это тоже не будет достаточным условием восприимчивости к «агитации действием»: недовольны правительством почти все, но из них почти все не верят в то, что общество проживёт без обособленной от него власти. Как видим, соответствующий круг довольно узок: это должны быть те, кто изначально имел точки соприкосновения с анархизмом плюс не наложил на себя никаких серьёзных обязательств по содержанию семьи (как бы, наличие детей сковывает и всё такое). В реалиях современности таких людей немного. После учёта того обстоятельства, что регулярно часть активистов уходит из социальной борьбы, получаем, что новые притоки позволяют лишь поддерживать численность движения примерно на одном и том же уровне. Не будем забывать и о том, что вопрос количества не отменяет нерешённого вопроса о качестве. В Греции в количественном плане анархи гораздо успешнее, но, тем не менее, они так и не смогли выработать стратегию, которая позволила бы им свергнуть систему.
Заговорив о выработке стратегии, мы плавно подошли к следующей части обзора.
ТЕОРИЯ: С одной стороны, без теории нет и содержательной практики, а поэтому этот пункт не менее важен, чем предыдущий. С другой стороны, особо писать не о чем, потому что кроме «Анархистских писем» Рябова лично я не знаю ни одной написанной недавно и на территории СНГ книги, претендующей на статус работы, освещающей теоретические вопросы. Более того, для отдельных анархистов вся теория заканчивается на кричалке про чёрный флаг, хардкорных строчках: «Государство – отстой! Все партии – отстой!» и псевдоисторическом рассуждении «Махно – the best». Заострю внимание на двух показательных моментах, а потом продолжу свои скучные и высокомерные нравоучения.
Во-первых, многим свойственна то ли поверхностная категоричность, то ли категоричная поверхностность. Поясню на примере: «Анархо-примитивизм – это течение, призывающее отказаться от городского образа жизни и технологий, а затем вернуться в пещеры. Повстанческий анархизм – это течение, ставящее первостепенные акценты на акциях прямого действия, таких как взрывы и поджоги, а также призывающее вместо организаций действовать аффинити-группами». На этих двух откровенно убогих предложениях заканчиваются все представления человека о соответствующих направлениях анархизма, но зато он, где-нибудь едва услышав о Зерзане или Бонанно, тут же презрительно ото всего отмахивается, огульно сославшись на критику, которой критикует выраженное им самим же в вышеприведённых предложениях. Я не утверждаю, что примитивисты или инсуррекционалисты делают верные выводы, но я утверждаю, что любой текст неоднороден: в нём всегда есть более сильные и более слабые места. Хватит делить течения анархизма на «кошерные» и «некошерные» с тем только, чтобы потом опровергать надуманные химеры. Нужно из каждого брать его лучшие аспекты и синтезировать новые подходы и взгляды. Кто-то может сказать, что так можно дойти до того, что начнём изучать всякие «национал-анархизмы» и «анархо-фашизмы», тем самым размыв и исказив первоначальные идеи. Всё с точностью да наоборот. Поверхностность порождает перлы вида «анархизм – это когда против государства» и «национализм – это когда за русских». При таких говноопределениях никакой несовместимости анархизма с национализмом не видно. Но вот более детальное изучение различных теорий уже позволит увидеть, что не всегда всё можно соединить со всем. Грамотный синтез ведёт не только к слиянию, но и к резкому отторжению неприемлемого. Товарищи, изучайте и синтезируйте…
Во-вторых, нелишне указать на «консервативность», проявляющуюся в анархистских рассуждениях. «Консервативны» многие в том плане, что до сих пор верят в миф о злых чиновниках и буржуях, которые управляют государством и капиталистическими корпорациями с тем только, чтобы обманывать обычных людей, которые все такие хорошие и только из-за СМИ и нехватки правильной агитации верят в то, что нужна власть. Однако, скажу вам по секрету, всё гораздо сложнее. Государства стали возникать не из-за афёры, провёрнутой коварными людьми. И держатся они не только на обмане, осуществляемом в пользу властьимущих. Предлагаю провести эксперимент: кто сможет привести не проэтатистские и не пробуржуазные аргументы в пользу разделения труда? Вот то-то же. Но почему тогда критика разделения труда начисто пропадает в потоках однообразной критики в адрес правительств? На самом деле, то, как появлялись, развиваются и функционируют государства – это до сих пор не исследованный вопрос. Заделать данные «белые пятна» нужно как можно скорее.
А теперь обещанная новая доза морализирующих причитаний. Химкинский лес, всё равно, срубят – это надо понимать. И даже если вдруг неведомым образом не срубят, то от этого государство не перестанет быть государством, а капитализм не перестанет быть капитализмом. Жечь по ночам харвестеры в районе Химок осмысленно лишь при одном условии: если это приносит нетривиальные ощущения тем, кто этим занимается. И осмысленно это будет только для них. С точки зрения стратегической борьбы с системой это бессмысленно. Точно так же бессмысленно участвовать в нескончаемой веренице митингов и граффити-акций. Всё это не принесёт никакого результата. У антифа-патриотов в рэпе поётся: «В проигранной войне сражайся до конца». Оригинальная концепция. Возможно, кому-то нравится христианская этика самопожертвования или же нравится просто гордое сознание того, что он один из немногих «прозревших» и сопротивляющихся в этом неправильном мире. Но, на мой взгляд, нет ничего крутого в том, чтобы нагрести от системы. Круто – это надавать системе вплоть до полной её ликвидации. Участие в фнб и унылых пикетах не решит социальных проблем, а поэтому почему бы не перераспределить приоритеты и не подумать над будущим анархизма?
Моё персональное мнение о том, что делать:
Разобраться с тем, что такое общество. Разобраться в том, как устроены государства.
Найти части системы, наиболее уязвимые, но, в то же время, крайне необходимые для её функционирования.
Атаковать эти части. Если для этого потребуются поджоги – поджигать. Если для этого потребуется самоорганизация трудящихся на рабочих местах – способствовать ей. Если для этого потребуется еще что-нибудь – так делать именно это.
И, заметьте, я не призываю отказаться от практики в пользу теории. Если уже сейчас кто-то нашёл способы нанесения реального ущерба системе, то можно приступать к действиям. Только сперва не забудьте рассказать про это остальным анархистам, а то другие тоже хотят поучаствовать в чём-нибудь серьёзном вместо того, чтобы убирать за государствами там, где они нагадили.
8 августа 2011 года исполнилось пять лет со дня гибели Игоря Подшивалова. Он стал легендой еще при жизни. Популярный в Восточной Сибири журналист, лауреат первого конкурса российских журналистов им. Ларисы Юдиной «Вопреки-98», проводившегося «Новой газетой» и «Яблоком». Известный в России и за ее пределами анархист, командовавший в августе 91-го «баррикадой № 6», с развевавшимся над ней черно-красным знаменем… С его именем связана первая в истории современной России оборона жилого дома, предназначенного чиновниками на выселение. Одним из первых он в открытую провозгласил себя анархистом и сибирским «областником». Большое влияние Подшивалов оказал на становление Станислава Маркелова. Вехи его биографии – длинная приключенческая повесть. В ранней юности, учась одновременно в средней и художественной школах, Игорь участвовал во Всесоюзном конкурсе, посвященном 150-летию со дня рождения Льва Толстого, и за свое сочинение, украшенное циклом иллюстраций, был удостоен первого места. 
