Наш Союз революционных социалистов выступает за синтез традиций социально-революционных движений прошлого и за создание новой революционной теории и нового революционного движения, адекватных современной эпохи. Однако фактом является то, что мы вышли из марксистской среды, и процессам, происходящим в анархистской среде в современной России, уделяли недостаточное внимание. Этот пробел следует заполнить…
Мы уже не раз писали, что любая общественная теория и любое общественное движение являются не носителями надысторической добродетели или надысторических пороков, но частью социальной реальности, и их характер и судьба определяются не их абсолютными достоинствами, но социальной борьбой, в которую они включены. Упадочность и гнилость современного российского капитализма имеют своим результатом упадочный и гнилой характер всех политических течений в современной России: от фашизма и либерализма через постКПССОвские партии до крайне левых, марксистских и анархистских групп.
Фашизм, либерализм, сталинизм, троцкизм и анархизм в других странах и в другие эпохи носили куда более серьезный, а не фарсовый характер, привлекали в свои ряды людей куда более крупных, талантливых и трагических, чем движения, носящие эти имена в современной России.
Старый великий анархизм 1850-1950 годов (даты условны), анархизм Бакунина и Кропоткина, ФОРЫ и Белостока, был движением сопротивлявшихся насильственной пролетаризации многомиллионных трудовых масс, и именно благодаря этой связи с борьбой масс порождал великую (хотя и кончившуюся поражением) практику и великую (но, разумеется, не непогрешимую) теорию. Русский анархизм последних 20 лет был шевелением определенных групп контркультурной и интеллигентской молодежи, либо никак не связанным с напрочь отсутствовавшей революционной борьбой масс либо неосознанно подчинявшимся массовым иллюзиям и массовым движениям, шедшим в никуда, – и именно по этой причине можно говорить о том, что он носил по преимуществу убогий характер.
Разумеется, в российском анархизме последних 20 лет были люди, группы и течения, резко выделявшиеся из общего непривлекательного фона (как были такие группы и течения в марксистской и даже в сталинистской среде). Но мы не пишем здесь историю анархизма в современной России, поэтому речь пойдет о среднем анархистском уровне, о преобладавших в различные периоды течениях и настроениях, а не о том, что было выше или явно ниже их. Поэтому мы оставим здесь в стороне как течение, сознательно ориентировавшееся на воспроизводство лучших традиций старого анархизма, так и анархо-капитализм и прочую запредельную экзотику, а будем говорить только о типичных случаях, о преобладавших в каждый период течениях.
За последние 20 лет анархизм в России прошел 3 этапа, и есть некоторая надежда, что не за горами его четвертый этап. Об этих этапах и пойдет речь.
Первый этап – это эпоха поздней перестройки, 1988-1991годы, когда в анархистской среде безоговорочно доминировала Конфедерация анархо-синдикалистов (КАС), являвшаяся крайне левым крылом перестроечного демократского движения и придававшая анархизированный вид его иллюзиям о демократии и рынке как гарантах свободы и справедливости.
Поздняя перестройка была последним до настоящего времени периодом общественного подъема в истории России, периодом, когда казалось, что движение страны идет вперед, а не назад, что началась Февральская революция, а за ней придет и Октябрьская. Левые (марксистские и анархистские) организации эпохи перестройки достигали численности, которая уже через несколько лет казалась невероятной – КАС насчитывала до тысячи человек, а на Учредительном съезде Марксистской рабочей партии в 1990г. было 168 делегатов.
Однако эти внешние успехи были только внешними, раздутыми и неустойчивыми. КАС была на деле частью демократского движения, и была обречена на общую с ним судьбу – только в уменьшенном виде. После вызванного победой демократского движения его краха, когда (парламентская) демократия и рынок дали не свободу и благосостояние, а ужас без конца, основная часть демократского актива, брошенная, ко всему прочему, как и весь народ, в изнурительную борьбу за существование, отошла от всякой политики, тогда как демократское руководство более-менее вписалось (хотя и не на самых первых ролях) в привилегированный класс капиталистической России (как вписался в него и бывший лидер КАС, а ныне всем известный буржуазный политикан из «Единой России» Андрей Исаев).
Так бесславно закончился первый этап современной истории анархизма в России, и начался его второй этап.
Уже на излете перестройки, в 1990-1991гг., оппортунизм руководства КАС начал вызывать критику внутри анархистского движения. Часть левых оппозиционеров, протестуя против недостатков анархизма вообще и КАСовщины в особенности, ушла в марксизм –это сделали, например, такие совершенно разные люди, как Жвания и Дубровский. Другая часть открыла для себя традицию старого революционного анархизма и образовала течение революционного анархо-коммунизма (ГРАС-КРАС-МПСТ). При всех его неоспоримых достоинствах, не оно, однако же, доминировало в русском анархизме 1990-х годов.
В этом последнем было два преобладающих течения – неполитический анархо-экологизм «Хранителей Радуги», предвосхищающий по ряду моментов «Автономное Действие» 2000-х годов и течение, желавшее участвовать в политической борьбе в качестве крайне левого крыла сталинистско-фашистской оппозиции. Об анархо-экологизме мы скажем несколько слов чуть дальше, пока что речь пойдет о втором течении.
Оно было создано людьми, которые еще в период поздней КАС были недовольны в этой последней не столько целями, сколько методами. Они хотели решительной борьбы с «Системой», не очень задумываясь над вопросами, во имя чего вести эту борьбу, какими методами и с какими союзниками. Естественным образом у них возникло тяготение к союзу со всеми другими «борцами с Системой» – т.е. с гремевшей тогда «красно-коричневой», сталинистско-фашистской оппозицией.
По причине крайней слабости анархизма, в подобном противоестественном союзе он был обречен на поглощение и переваривание своими союзниками, когда от анархизма ничего не оставалось, кроме названия. На персональном уровне подобный союз с другими «борцами с Системой» привел Костенко к сталинизму РКРП, Цветкова – к рафинированному фашизму НБП, для людей же, наиболее искренних и серьезных кончился в конце 1990-х годов большой личной трагедией – заведомо бессмысленной и обреченной попыткой повторить РАФ.
Красно-коричневая оппозиция как сколько-нибудь серьезный политический фактор в стране исчезла 1 января 2000г. Ее радикальное уличное крыло не смогло взять власть в октябре 1993г., а ее парламентское крыло – т.е. КПРФ – позорно и бездарно не использовало свои шансы ни в 1996г., ни в 1998-1999гг. Программу красно-коричневой оппозиции – программу грабительского порядка вместо беспорядочного грабежа, программу бюрократического огосударствленного капитализма, грозящего кулаком Западу и живущего с продажи нефти на Запад, принялся реализовывать Путин, лишив тем самым эту оппозицию всяких шансов на власть.
Наступила эпоха кладбищенской стабилизации. Протестное движение 1990-х годов (а красно-коричневая оппозиция была по социальному составу участников таковым движением) рассыпалось по причине внутреннего бессилия; силы, способной бросить вызов грабительскому порядку, не было и на горизонте, наступил социальный штиль, порядок кладбища, лишь изредка нарушаемый попытками сопротивления заживо закапываемых жертв. На пике движения жильцов в Москве в 2007-2008гг. его активисты мечтали – только мечтали! – вывести на демонстрацию 2 тысячи человек, надеясь даже, что такая демонстрация сможет стать чуть ли не началом революции, – тогда как на митинги «Трудовой России» в той же Москве в 1991-1993гг. приходило до 100 тысяч человек.
Анархистское политическое движение 1991-1999гг. было крайне левым крылом «красно-коричневого» движения – как КАСовщина была крайне левым крылом перестроечного демократства. С крахом массового движения, на обочине которого он находился, и с отсутствием любого другого, нового массового движения, российский анархизм оказался предоставлен самому себе. Наступила эпоха 2000-х годов – эпоха «Автономного действия».
На место разделявшейся значительной частью анархистов 1990-х годов мысли о союзе всех «борцов с Системой» пришло четкое отрицание союза с националистами и признание боевого антифашизма в качестве одного из ведущих направлений деятельности. На место действиям на обочине чужих общественных движений пришла ориентация на собственные силы. Если через 100 лет какой-нибудь историк будет писать историю «АД», он сочтет все это его неоспоримой заслугой.
Однако мы не пишем историю, и время воздавать всем сестрам по серьге еще не наступило. Этап «АД» должен быть изжит, без этого анархизм в России обречен оставаться контркультурным сектантством.
Анархизм КАС и политический анархизм 1990-х годов были кривым и жалким отражением кривых и жалких, но реальных протестных движений народных масс. Они давали кривые и неправильные ответы на реальные проблемы и бедствия трудового народа. Анархизм «АД» во главу угла поставил проблемы, безразличные для страдающего и угнетенного народа.
Анархизм 2000-х годов стал победой в анархистском движении существовавшего в 1990-е годы неполитического анархо-экологизма «Хранителей радуги» над политическим анархизмом, т.е. над анархизмом, дававшим ответы, пусть сколь угодно неправильные, на главные общественные вопросы. Об анархо-экологизме 1990-х годов есть старая хорошая статья В. Дамье «Прощай, эколожество», к которой трудно что-либо прибавить.
Экологические протестные движения были массовыми и народными в последние годы СССР, в позднюю перестройку. После краха «государства социального обеспечения» народным низам, брошенным в изнурительную борьбу за существование, стало явно не до проблем экологии. Не умея вести борьбу за куда более непосредственные и насущные свои интересы, тем более они не могли и не хотели интересоваться борьбой за экологические цели, затрагивающие их интересы не так быстро и очевидно. В результате экологическое движение стало всего лишь образом жизни экологистов по призванию, утратило связь с социальной борьбой. Анархо-экологизм стал анархизмом образа жизни, и в этом качестве он был продолжен, развит и возведен в квадрат анархизмом «АД».
Этот последний ориентировался как на образец не на старый великий анархизм, а на появившееся в то время на Западе новомодное антиглобалистское движение – движение, за множеством мелких частных проблем и дел отказавшееся от борьбы за всеохватывающую социальную революцию, фантазировавшее о способах «изменения мира без взятия власти» и озабоченное не борьбой труда с капиталом и государством, но защитой прав хомячков и тому подобным вздором.
Антифашизм, экологизм, феминизм, контркультура, защита прав гомосексуалистов, борьба за права животных – таков был круг вопросов, в первую очередь интересовавших анархизм периода «АД». В стране, где огромная часть народа живет в полной нищете и бесправии, где правит монстр сросшихся капитала, бюрократии и мафии, в стране, где царят беспросветная несправедливость и полицейский произвол, в стране, экономика, политика и культура которой откатываются к дремучему 16 веку, все эти вопросы обречены быть – если говорить прямо и неполиткорректно –праздной забавой сытых и благополучных людей. Часть вопросов, интересовавших анархизм периода «АД» – как-то борьба с посягательством капитализма на природу, в тех случаях, когда такое посягательство вредит людям (борьба против мусоросжигательных заводов, например) и борьба с фашизмом (когда эта борьба не становится самоцелью, не превращаясь идейно в антифашизм – столь же буржуазный, как и фашизм, а практически – в безразличные народным массам драки «фа» и «антифа»), может и должна стать частью целенаправленной борьбы за социальную революцию, большая же часть – как-то контркультура, антигомофобия и экологизм в его чистом виде – просто безразлична для революционной борьбы. Мы не считаем, что нужно чморить гомосексуалистов и уж тем более не одобряем использования на буржуйские воротники безобидных пушных зверюшек, но эти вопросы к социально-революционной работе в современной России просто не имеют никакого отношения.
Анархизм «АД»шного типа обречен оставаться образом жизни нескольких тысяч (от силы!) молодых людей в многомиллионной России, он не дает никакого ответа на главные общественные проблемы и чрезвычайно далек от старого революционного анархизма, четко понимавшего, что все должно быть подчинено борьбе против капитала и государства, против эксплуатации и угнетения, борьбе за всеохватывающую социальную революцию.
Нужно заметить, что анархизм 2000-х годов Адшного типа не игнорировал совсем проблемы борьбы труда с капиталом, однако для него, как и для его наставника – западного антиглобализма, это была одна из проблем, равнозначная с другими. Есть пролетарии – и есть защитники прав черепах, они равноценны. При таком подходе «рабочая политика» сводилась к солидаризации с разными профсоюзами и не отличалась практически от «рабочей политики» разнообразных троцкистских групп.
Бессилие и никчемность контркультурного анархизма бросаются в глаза, если посмотреть на общемировую ситуацию. 1990-2000-е годы видели множество стихийных народных бунтов и выступлений – Албания, Индонезия, Аргентина, Алжир, Украина, Киргизия, Франция, Латвия, Литва, Греция, Исландия, Таиланд и т.д. На наших глазах, судя по всему, начинается новая революция в Иране. Пылает крестьянская война в Индии. В этих народных бунтах и движениях анархисты, за очевидным исключением Греции и в какой-то мере Франции, блистают своим отсутствием – как и марксисты.
Скептическое отношение марксистов к подобным бунтам отверженных Земли объясняется марксистской закоренелой догмой, что пролетарии – это прежде всего имеющие постоянную работу на крупных предприятиях промышленные рабочие, и что пролетарская борьба – это прежде всего борьба на предприятиях. Но исторический анархизм возник как раз как практика и теория бунтов обездоленных масс против насильственной пролетаризации, и только в подобных бунтах анархизм может доказать свою силу и истинность, только в связи с ними он вообще имеет право на существование.
Если этого не происходит, то это по той причине, что современному упадочному контркультурному анархизму не о чем говорить с бунтующими массами. Все народные выступления последних 15 лет происходили – и иначе и быть не может – не ради защиты прав гомосексуалистов или спасения волнистых попугаев, но ради вопросов, непосредственно затрагивающих обездоленные массы, которые поднимались на борьбу за землю и работу, за хлеб и воду, против нищеты и бесправия, против полицейского произвола и политиканского обмана.
Контркультурный анархизм обречен оставаться не движением обездоленных масс, но образом жизни гуманно настроенной и среднезажиточной интеллигенции буржуазного общества. Без разрыва с этим упадочным анархизмом, без создания действительного социально-революционного движения народные протесты будут уходить в песок, будут подчиняться и использоваться (как это и происходит сплошь и рядом в мире) демократскими, неоэсдекскими и фашистскими группировками буржуазии. Контркультурный анархизм должен быть похоронен – и мы может наблюдать некоторые обнадеживающие признаки, что эпоха его преобладания в российском анархизме подходит к концу…
Крах «путинской стабилизации» в результате мирового экономического кризиса 2008г. и очевидная тупиковость контркультурного «анархизма образа жизни» дали толчок новым, чрезвычайно отрадным явлениям в анархистской среде. Речь идет о таких организациях, как Межпрофессиональный союз трудящихся, Красноярская группа анархистов, течение милитант-анархизма и некоторые другие, организациях, стоящих на позициях социально-революционного анархизма.
Эти организации (с некоторыми вариациями) отрицают контркультурный анархизм образа жизни и возвращаются к старой анархистской традиции, во главу угла ставившей борьбу против капитала и государства, против эксплуатации и угнетения. Вместо новомодного равенства борьбы за права хомячков с борьбой против нищеты и бесправия, они понимают, что настоящее революционное движение должно давать ответ на главные вопросы общественной жизни, вопросы, затрагивающие десятки миллионов людей, должно убедить – словом и делом – в правильности своих ответов широкие народные массы. Наконец, вместо анархизма по приколу они придерживаются серьезного и идейного подхода к своей работе. Поэтому они – наши товарищи.
Без отрицания упадочного постмодернистского, прости Бакунине, «анархизма», без усвоения лучших традиций старого революционного анархизма, никакой социально-революционный анархизм невозможен. Однако, на наш взгляд, простое усвоение и повторение старых великих традиций недостаточно.
Воспроизведение анархизма Бакунина и Кропоткина, повторение махновщины и ФОРЫ столь же невозможно сегодня, как и воспроизведение марксизма Маркса и Гортера, как повторение ССРМ, ПЛСР и КРПГ. Мир стал другим, на очень многие вопросы современного мира найти ответы у Кропоткина столь же невозможно, как и найти их у Маркса. На наш взгляд, который мы не навязываем нашим товарищам из анархистской традиции, считая, что сама действительность убедит их в нашей правоте, для ответов на эти вопросы требуется выход за пределы собственно анархизма.
Представление о том, что сразу после свержения власти буржуазии установится безвластный коммунистический строй, противоречит опыту революционной борьбы, в том числе опыту махновщины и Испанской революции. Следует с самого начала понимать, что свержение власти старой буржуазии станет не завершением революции, а началом долгой революционной эпохи, эпохи всеохватывающего коммунистического преобразования общества, эпохи, в которой власть будет принадлежать общим собраниям трудящихся, использующим свою революционную власть, не связанную никакими законами и опирающуюся непосредственно на насилие, для подавления сопротивления старых эксплуататорских классов, всеохватывающей коммунизации общества и пресечения попыток новой контрреволюции, попыток, которые будут неизбежны.
Весьма сомнительна возможность создания при современном упадочном капитализме сколь-нибудь массовых революционных синдикатов, и более обоснованным представляется взгляд, что борьба трудящихся будет иметь две формы организации – социально-революционные группы борьбы на предприятиях, не являющиеся массовыми, и создающиеся на подъеме массовой борьбы общие собрания всех работников с выборными и подконтрольными им советами делегатов.
Наконец, в области чисто мировоззренческой биологический и эволюционный материализм Кропоткина заведомо уступает историческому и катастрофическому материализму Маркса и Бакунина, а исследование причин появления государства и объективной возможности его уничтожения сразу же натыкается на общественное разделение труда и возможность уничтожения последнего, что явно принадлежит к области мысли исторического материализма.
Мы не претендуем на стопроцентную непогрешимость наших взглядов и не собираемся ничего диктовать нашим товарищам социально-революционным анархистам. Действительность и общая борьба расставят все по своим местам. Но на наш взгляд, новое социально-революционное движение, новый революционный социализм станут синтезом лучших революционных традиций прошлого, синтезом, выходящим за пределы как старого революционного марксизма, так и старого революционного анархизма.
Комментариев нет:
Отправить комментарий